Гипноанализ аллергии на антибиотики.

Далеко не все формы аллергии это психосоматика. Важным критерием того, что в основе проблемы лежат психологические причины, это зависимость от уровня стресса. Иногда это выглядит чередованием периодов с аллергией и без. Ниже гипноанализ случая аллергии на антибиотики.

Я помню медсестру, которая пришла на занятия с обширной сы­пью на руках. Ее глаза слезились и зудели. Очевидно, был син­дром плача. Как оказалось, у нее никогда не было никаких ал­лергических реакций, какого бы то ни было типа, но в апреле того года, у нее внезапно появилась сыпь на руках, и одновре­менно глаза стали слезиться и чесаться. Она пыталась надевать резиновые перчатки, но это совершенно не помогало, сыпь продолжала усиливаться. В конце концов она пришла на прием к дерматологу, который провел различные тесты и выявил, что у медсестры была аллергия на антибиотики. Он назначил ей лече­ние от контактного дерматита, но даже это лечение не привело к облегчению сыпи или синдрома плача. Затем доктор привел ее на занятия. Я тщательно ее расспросил, пытаясь определить, были ли у нее когда-нибудь аллергические реакции вообще, до апреля. Не было. Затем я спросил ее, как у нее были дела в боль­нице, где она работала, и дома. На этот вопрос она ответила: «Все отлично. У меня нет проблем. Счастлива дома, и я люблю мою работу». Затем я сделал замечание: «У такой хорошенькой девушки как вы, должно быть много ухажеров». Она сказала: «У меня был один».

Элман: Что случилось?

Пациентка: Мы поссорились и расстались. С тех пор, я его не видела.

Элман: Когда вы поссорились?

Пациентка: «В прошлом апреле», — и разразилась слезами.

Девушка не понимала, что несчастливый конец ее романа имел какое-то отношение к ее аллергической реакции. Эмоцио­нальная проблема сработала как триггерный механизм. Я попро­сил доктора поработать с пациенткой с глазу на глаз в этом на­правлении, и вскоре у нее наступило значительное улучшение.

Однако признание и лечение эмоциональной проблемы дает облегчение не всем страдающим от аллергии, астмы и др. Суди­те сами, была или нет, продемонстрированная эмоция причи­ной, которая привела к развитию астмы.

У пациентки впервые появилась астма, когда ей было двадцать четыре года. Заболевание длилось семь лет, а затем полностью прошло на период последующих семи лет, внезапно вновь появив­шись за полгода до того, как доктор привел пациентку на занятия.

Я задал пациентке много предварительных вопросов о ее се­мейной жизни, ее работе, ее браке, и т.д… И она отвечала, что все было просто прекрасно. Мы провели регрессию и выясни­ли, что во время периода ее роста и взросления у нее не было ни аллергических реакций, ни астмы. Она вышла замуж в возрасте двадцати трех лет. Теперь прочитайте отрывок из гипноанализа, который мы проводили.

Элман: Сейчас вы несколько месяцев замужем. Вы работаете или вы сидите дома?

Пациентка’. Я работаю.

Элман: Вам нравится ваша работа?

Пациентка: Да, сэр.

Элман: Когда я щелкну пальцами, вы окажетесь в том дне, когда у вас первый раз случился приступ астмы, и вы просто бу­дете знать, что происходило… [щелкает пальцами] Что проис­ходило сегодня?

Пациентка: Я кашляю. Я простудилась.

Элман: Как дела дома?

Пациентка’. Отлично.

Элман: Как вы ладите с вашим мужем?

Пациентка: Просто отлично.

Элман: Это будет первый день, когда у вас появился приступ астмы. Должно было что-то произойти, чтобы обычная простуда перешла в астму. Когда я щелкну пальцами, вы будете знать, что это было, что эмоционально вас расстроило в тот день… [щелка­ет пальцами] Что это было?

Пациентка: Я не знаю.

Элман: Сейчас, оставайтесь полностью расслаблены. Когда я подниму вашу руку и брошу ее, вы будете точно знать, что это было, и если вы захотите рассказать мне, вы можетеэто сделать, и если вы не хотите рассказывать мне, вы не должны этого де­лать, но вы будете знать, что это… Что случилось в тот день? Вы хотите мне рассказать? [Пациентка стала тревожиться, плакать, явно демонстрируя типичный синдром плача.] Это первый день, когда у вас был приступ астмы. Это пять минут перед тем, как у вас произошел первый приступ астмы. Что происходило?

Пациентка: Я просто кашляю, кашляю, и кашляю.

Элман: О чем вы беспокоитесь?

Пациентка: Мне не нравится кашель.

Элман: Есть ли у вас какие-то мысли, что это может быть что- то серьезное?

Пациентка: Нет, сэр.

Элман: Где ваш муж? Он дома?

Пациентка’. Он со мной.

Элман: Что он делает по поводу вашего кашля? Он что- нибудь делает?

Пациентка: Нет, сэр.

Элман: Как долго у вас этот кашель?

Пациентка: Три недели.

Элман: И все еще довольно долго кашляете? Что происходи­ло эти последние три недели?

Пациентка: Я была в больнице.

Элман: Вы были в больнице? С чем?

Пациентка: С пневмонией.

Элман: Значит, у вас была пневмония, и вы лежали в больни­це. Пока вы были в больнице, вам было довольно плохо, так?

Пациентка: Да.

Элман: Вы были напуганы, пока находились в больнице?

Пациентка: Нет.

Элман: Вы все время знали, что вы поправитесь?

Пациентка: Да, сэр…[Пациентка плачет, производя впечат­ление, что испытывает сильную эмоциональную реакцию.] Мой шеф сказал, что у меня туберкулез. Он продолжает снова и сно­ва это говорить.

Элман: Ваш шеф думал, что у вас туберкулез. Сейчас мы подхо­дим к причине страха, который лежал в основе всей ситуации, так?

Пациентка: Да, сэр.

Элман: И сейчас мы начинаем понимать, откуда появилась астма, не так ли? Потому что на самом деле, он достаточно силь­но напугал вас, когда сказал это, так?

Пациентка: Я так не думала.

Элман: Но сейчас, когда вы оборачиваетесь и смотрите на это, вы снова можете ясно это видеть. Вы понимаете, что эти слова оказали весьма ошеломляющий эффект на вас, не так ли?

Пациентка: Да, сэр. Я из-за этого бросила свою работу.

Элман: Сейчас давайте отправимся к вашему самому недав­нему приступу, и посмотрим, были ли в этом приступе шесть месяцев назад какие-то похожие составляющие… Что произо­шло шесть месяцев назад?

Пациентка: Просто похоже на грипп, у меня была инфекция верхних дыхательных путей, и потом вернулась астма.

Обратите внимание на схожесть событий, предшествующих обеим атакам астмы, и обратите внимание на то, как слова ее шефа спровоцировали в ней патологические страхи. С этого момента гипноанализа пациентка отказалась от любой даль­нейшей работы, и когда мы попытались узнать причину отка­за через идеомоторные ответы, она раскрыла, что в результате гипноанализа достигла хорошего понимания своих проблем, но предпочитает в этот раз не продолжать. Ее доктор продол­жил работать с ней конфиденциально. Несмотря на то, что часто гипноанализ невероятно интересен, иногда он может стать скучным и обескураживающим. На одном из занятий, я работал с пациентом, страдающим астмой, но совершенно без­успешно. После того, как занятие было окончено, его доктор убедил меня вновь поработать с этим пациентом. В этот раз, к моему удивлению, он с готовностью принял гипноз и быстро вошел в глубокий сомнамбулизм. Это еще одно доказательство того, что многие пациенты не будут раскрывать свои проблемы перед группой докторов. Перед этим, в тот же вечер, он отка­зался входить в гипноз, когда во время сессии присутствова­ли доктора. Это был мужчина сорока или пятидесяти лет, и он сказал, что страдал астмой с раннего детства. С помощью со­единяющихся внушений я отправил его назад в первый класс школы и продолжил это проведением его через успешные годы его обучения в школе, надеясь, что усиливая его осведомлен­ность, я смогу определить причину его астмы. Он мог распо­знать каждого ребенка в первом, втором, третьем и четвертом классе. И каждый раз, когда он рассказывал о детях, с кото­рыми он учился в эти ранние годы, он упоминал мальчика по имени Джо. «Мне нравится Джо», — говорил он. — Мы очень хорошие друзья». Я привел его к началу недели, перед первым астматическим приступом, и все было прекрасно. Он был аб­солютно счастливым мальчиком. За три дня до приступа все было еще прекрасно. За два дня до приступа он сказал: «Мы играем во дворе в мяч. Джо и я спорим. О-о-о, я разозлился. Я ударил и сбил его с ног».

Элман: Вы перестали дружить с Джо из-за этого?

Пациент: О, нет. Мы слишком хорошие друзья для этого. Мы помирились, немного погодя я извинился перед ним. Он сказал, что я действительно не причинил ему вреда.

Затем я привел его в день первого астматического приступа и попросил его рассказать, что происходило в классной комнате. Он начал упоминать имена мальчиков в классе, а затем он за­молк на мгновение. Внезапно он воскликнул: «Где Джо? Здесь нет Джо?» И он начал сильно рыдать.

Абреакция была настолько тяжелой, что я решил прекратить ее. Когда я вывел его из гипноза, он сказал: «Я рассказывал о Джо, так? Я не думал о нем много лет».

«Да, — сказал я, — расскажите нам о Джо».

Он сказал: «Джо умер, когда мы были в пятом классе. Я ду­мал, что к этому привело то, что я его стукнул. Я могу вспом­нить, сколько раз я плакал об этом, но я не позволил бы никому знать, как я себя чувствовал. В конце концов, большие мальчи­ки не плачут о тех людях, которые не являются даже членами их семьи».

Налицо был синдром плача, и, очевидно, это было причи­ной первого астматического приступа. Этот случай, как многие другие, с которыми я сталкивался, доказывает, что на подсозна­тельном уровне может существовать комплекс вины. Пациент носил этот комплекс вины с самого детства. Это было причиной синдрома плача и усиливающейся астмы.