Внушение и гипноз. Врач С. И. Консторум.

Глава из книги психотерапевта С. И. Консторуму ОПЫТ ПРАКТИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Необходимо коснуться еще ряда практических вопро­сов, связанных с применением гипноза и важных, осо­бенно для начинающего психотерапевта.

Прежде всего: как овладеть техникой гипноза? Стро­го говоря, техника эта настолько проста, что говорить об «овладении» ею, пожалуй, и не приходится. Овладеть нужно собой, т. е. уметь сохранять непоколебимое спо­койствие и проявлять должный такт и, в известной мере, находчивость. Мы настоятельно рекомендуем начинать опыт гипноза на больных, страдающих хроническим алкоголизмом, следуя тем указаниям, которые были сделаны в начале этой главы. После этого можно уже переходить и к другим категориям больных.

Значительно облегчается первый сеанс гипноза, если он проводится в присутствии уже загипнотизированного субъекта.

Больной, уже испытанный в этом отношении, погру­жается в гипноз и руки его, поднятые вверх, каталепти­чески застывают. После этого в кабинет приглашается новый больной, на которого странная поза первого неиз­менно производит соответствующее впечатление, созда­вая благоприятствующую суггестии настроенность. Речь идет, таким образом, об индукции, которая очень облег­чает проведение коллективного гипноза. В терапевтиче­ских целях групповой гипноз показан особенно тогда, когда имеется группа больных с совершенно однородным заданием, например, которая занимается лечением алкоголизма или ку­рения.

Часто задается вопрос, не следует ли проводить гип­ноз, как правило, в присутствии третьего лица, например, медсестры? В широкой публике, среди лиц, приписываю­щих гипнозу необычайное свойство «овладения волей гипнотизируемых, имеют хождение рассказы о всяких невероятных случаях использования гипноза с преступ­ной целью, в частности, возможности сексуального овла­дения с помощью гипноза. Поэтому высказывается опа­сение: если вообще подобная вещь возможна, то та или другая больная, подвергшись гипнозу, может в дальней­шем, с целью шантажа, инкриминировать врачу такого рода преступные тенденции или даже поступки.

На этот вопрос должно отвечать так: применение гип­ноза ни в какой мере не делает подобные обвинения бо­лее правдоподобными.

Сила гипноза, как творческого акта, равна нулю: гип­нозом нельзя создать в человеке того, чего нет в его пси­хике, и все, что говорится и пишется на эту тему, отно­сится к чистейшей фантастике, в том числе и популярный некогда роман «Трильби» (героиня которого, немузы­кальная от природы, находясь в гипнозе, восхищала всех своим пением и стала, таким образом, знаменитой певи­цей, но могла выступать лишь в гипнотическом состоя­нии). Гипноз может лишь усилить или ослабить тенден­ции, присущие так или иначе нормальной психике: когда страдающий хроническим алкоголизмом с отвращением отворачивается от предложенной ему в гипнозе рюмки вина, то это отвращение не создано, не сотворено в нем. Обращаясь к врачу, больной, как правило, испытывает в отношении алкоголя чувство протеста, презрение к себе за слабость. Вкус и запах водки ему зачастую неприят­ны и т.д. Поэтому такого рода внушение вполне идет навстречу тенденциям, присущим моральной личности.

Но никоим образом нельзя — это можно считать без­условно доказанным эмпирически и экспериментально — внушить человеку то, что превышает так или иначе его возможности и способности (например, внушить умение петь немузыкальному человеку), равно как и то, что рас­ходится с его моральными взглядами и установками.

В гипнозе нельзя создать то, к чему нет никаких пред­посылок в нормальной бодрствующей психике. Поэтому мы полагаем, что врач может проводить без свидетелей сеансы гипноза так же спокойно, как и любое другое ме­дицинское мероприятие.

Что же касается иногда всплывающих в широкой публике разговоров о криминальных деяниях, совершен­ных под влиянием гипноза, то и это, конечно, как яв­ствует из сказанного, относится к области легенд и, на­сколько нам известно, в истории криминалистики нет ни одного случая, где удалось бы доказать наличие пре­ступления, совершенного под гипнозом.

Итак, каковы же практические психотерапевтические выводы, которые надлежит сделать из фактов гипноти­ческого внушения.

Гипноз, как всякое вообще внушение, является наи­более простым, наиболее элементарным психотерапевти­ческим мероприятием. Само по себе применение гипноза есть, как мы уже видели, легко усваиваемый техниче­ский прием — и только. Многого ли можно добиться с по­мощью этого приема?

Высокая степень внушаемости в гипнозе, о чем уже упоминалось, ни в какой мере не обеспечивает стойкости и глубины постгипнотических внушений. Сфера эффек­тивного применения гипноза очень невелика и очень по­верхностна. Об этом необходимо помнить всем, особенно начинающим психотерапевтам. Мы подчеркиваем это, ибо нередко наблюдается такая картина: молодой врач, ознакомившись на практике с техникой гипноза и убе­дившись в том, что он может с легкостью гипнотизиро­вать, попадает в полосу увлечения гипнозом.

Кто не предъявляет слишком больших требований и повышенной критики к эффективности своей психотера­певтической работе, тот сможет и в дальнейшем сводить всю свою психотерапевтическую деятельность к этим элементарным приемам врачевания. Тот же, кто не до­вольствуется минутным эффектом, хочет добиться боль­шего, а, главное, интересуется катамнезами своих боль­ных, тот скоро остывает в своем увлечении и испытывает горечь разочарования. И тогда нередко впадают в дру­гую крайность: вовсе отметая гипноз, теряют к нему вся­кий интерес. Это так же неправильно, как если бы врач вздумал отказаться от применения всевозможных успокоительных и снотворных лекарственных назначений. Ни веронал, ни пантопон не избавят больного от его болез­ни и, тем не менее, все мы назначаем их там, где к этому есть показание. Надо лишь ясно отдавать себе отчет в том, что делаешь и не предаваться излишнему

В системе психотерапии гипнозу должно быть отве­дено то место, какого он заслуживает. Постараемся уточ­нить это место.

Можно ли с помощью одного лишь гипнотического внушения перевоспитать человека, коррегировать те (конституциональные ли, нажитые ли) основы личности, на которых возникли, из которых выросли болезненные явления, которые привели больного к врачу? Ответ мо­жет быть только один: безусловно, нельзя. Тем более, ко­нечно, не может быть и речи об устранении с помощью гипноза причины «болезни», как таковой, болезненного процесса.

Однако, подобное прямолинейное решение вопроса грозит схематичностью, односторонностью, что мало уме­стно именно в психотерапии.

По первому вопросу — о коррекции основ личности и перевоспитании: пусть у субъекта на той или иной конституциональной или нажитой основе возникают те или иные болезненные явления, например, ипохондрические опасения, испытываемые им столь интенсивно, что вся его работоспособность, вся его жизнедеятельность нахо­дятся под ударом. Если нам удастся устранить эти опа­сения, то данный субъект уже приобрел известный новый опыт и убедился в неосновательности своих опасений, устраненных с помощью словесного внушения. Но ведь уже сам по себе этот, приобретенный личностью опыт, привносит в нее нечто новое, создает «новые основы», обогащенные новым опытом. Трудно, следовательно, в нашем примере отделять строго симптоматическое лече­ние от причинного.

По второму вопросу — об устранении болезни. Устра­нение первопричины болезни в медицине вообще явление не столь частое, чтобы можно было с помощью этого аргумента отрицать значение гипнотерапии. Если мы у больного с диагнозом постпроцессуальной шизофрении, обнаруживающего явные признаки расщепления мышле­ния и способного лишь к легкому физическому труду, повышаем с помощью гипноза его работоспособность, то, что это означает? Мы наглядно показали больному, что он «лучше, чем он сам о себе думает»; мы, не устра­нив, конечно, механизма расщепления личности, избав­ляем его от излишне тягостной реакции на это «основное расстройство», снимаем или облегчаем так называемые наслоения. Опять-таки этот приобретаемый больным опыт едва ли безразличен для переживания им его де­фекта, а, стало быть, вообще для влияния этого дефекта на всю жизнедеятельность больного.

Внося эти поправки в формулировку наших выводов об эффективности гипноза, мы снова подтвердим те за­мечания, которые нами были сделаны выше: все зависит от того, каковы вообще наши психотерапевтические воз­можности в том или ином случае. Если налицо возмож­ность «большой психотерапии», то гипноз может ока­заться чрезвычайно полезной отправной точкой психотерапии, именно отправной, поскольку тот или иной эффект, достигнутый с его помощью, будет в дальней­шем разрабатываться и обогащаться.

Значение гипноза, как отправной точки «большой психотерапии» (удачно сформулированное А. С. Кронфельдом в понятии «прорыв фасада») особенно велико в терапии алкоголизма. В условиях амбулаторной тера­пии алкоголизма гипноз является очень важным под­спорьем, притом, в значительной степени независимо от индивидуальности больного, и здесь вполне можно гово­рить о прямых показаниях к гипнотерапии. Вообще же чрезвычайно трудно говорить о показаниях (и противо­показаниях) к гипнозу в зависимости от нозологических единиц и клинических картин.

Со времени Шарко, Бернгейма, Льебо считалось, что истерия является особенно благодарным объектом гипно­терапии. Но для нас это положение в такой формулиров­ке уже не приемлемо. Прежде всего, конечно, понятие истерии для нас гораздо шире, чем для старых авторов. Мы знаем, что истерические реакции возникают на почве самых разнообразных характеров, процессов, ситуаций и вовсе необязательно связаны с определенным конституциональным типом. Именно эта бесконечная пестрота клиники истерии не позволяет говорить здесь о единых показаниях к терапии, в частности, к гипнозу. Не подлежит, однако, сомнению, что лица, склонные, в силу тех или иных моментов, давать истерические «короткие за­мыкания», нередко охотно и легко поддаются гипнозу.

В этих случаях применение гипноза бывает весьма эффектно, но результаты гипнотерапии, как правило, весьма незначительны. Это благодарные объекты для де­монстрации, но не для терапии. И это вполне понятно, если учесть, что склонность к истерическим реакциям, чем бы она ни была обусловлена, неизменно свидетель­ствует о вовлечении в болезнь всей личности в целом (ее социальных связей и установок, ее мироотношения и мировосприятия, ее ratio, как высшего синтеза и опоры критики и преодоления).

Применение гипноза, как такового, нередко оказы­вается тщетным именно у некоторых категорий истерич­ных, о чем никогда не следует забывать и о чем подроб­нее будет сказано во второй части.

Говоря о гипнотерапии при всякого рода истериче­ских состояниях, следует помнить о том, что слава ее обязана в значительной степени тем условиям, в кото­рых эта терапия культивировалась: Нанси, парижская Сальпетриер были инкубаторами, где гипноз культиви­ровался общепризнанными специалистами, хорошо из­вестными широкой публике. Это обстоятельство (позже заставившее Бабинского говорить о «питиатизме»), ко­нечно, играло огромную роль в создании определенной благоприятной установки к гипнозу. Это соответствует опыту старых психотерапевтов по амбулаторной прак­тике. Они утверждали, что чем больше больных дожи­дается приема, тем легче удается проводить гипноз. В условиях, где каждый больной точно принимается в назначенное ему время и где, в силу этого обстоятель­ства, больные не общаются друг с другом, гипноз удает­ся гораздо труднее (это, конечно, относится ко многим, хотя и далеко не ко всем истеричным, у которых одно только слово «гипноз» сразу же падает на благодарную почву).

Мы видим, таким образом, что говорить о показаниях и противопоказаниях к гипнозу, исходя из определенных нозологических единиц и клинических картин, очень трудно, вернее, невозможно.

Однако, вопрос о показаниях и противопоказаниях к применению гипноза не исчерпывается прогностически-терапевтическими соображениями, ибо в каждом от­дельном случае здесь еще возникает вопрос о том, уда­стся ли гипноз, как таковой. Следовательно, помимо кли­нических, здесь приходится также иметь в виду чисто, так сказать, технические показания и противопоказания. Вопрос этот не раз обсуждался в психотерапевтической литературе, и разные авторы приводят довольно разно­речивые данные о том, каков вообще процент людей, поддающихся гипнозу.

Льебо и Бернгейм говррят о 90%, О. Фохт даже о 100%, Бинсвангер — 50%. Голландские авторы ван Рентергем и ван Эден на большом стационарном материале приводят следующие данные: совершенно не поддаются 5,33%, первая фаза Фореля —42,73%, гипотаксия — 40,87%, сомнамбулизм — 11,61%. Процент дающих сом­намбулический гипноз у большинства авторов несколько превышает 10%, у Фореля достигает 23%. Шренк-Нотцинг — 24 %, а у О. Фохта даже 83 %. Данные О. Фохта резко, таким образом, отличаются от данных всех прочих авторов.

Вообще же известное расхождение этих данных впол­не понятно, если мы примем во внимание два обстоятель­ства: во-первых, о чем мы уже упоминали, немалую роль играет обстановка, в которой применяется гипноз, и установка пациента к врачу — степень доверия, уваже­ние к авторитету, предшествовавшие рассказы других больных и т.д.; во-вторых, и это важнее, в исчислении процента поддающихся и неподдающихся суггестии боль­шую роль играет установка самого автора к гипнозу и оценка им его глубины.

Тот, кто обязательно добивается глубокой постгипно­тической амнезии, оперирует, понятно, меньшим процен­том суггестивных, чем тот, кто этого не требует и т.д.

Поскольку глубина гипноза и степень терапевтиче­ской эффективности далеко не всегда идут параллельно, на практике вопрос о «глубине» для психотерапевта не имеет особого значения. Если, поэтому, мы в праве ши­роко трактовать понятие гипноза, то процент доступных внушению, в среднем, приближается, по моим личным наблюдениям, к 70 — 80, если, конечно, исчислять процент не ко всей массе обращающихся больных (тогда он был бы несомненно ниже), а лишь к общему числу тех, у которых внушение в той или иной мере показано. Специально в отношении страдающих алкоголизмом про­цент внушаемых можно исчислять в 90 и выше. Процент доступных сомнамбулическому гипнозу по моим наблю­дениям приближается, как и у большинства авторов, к 10—15%. Степень внушаемости помимо индивидуаль­ных особенностей пациента зависит в значительной степени от тактики врача и от тех общих установок, кото­рые имеются у больных в отношении к гипнозу.

В основном можно различать три рода такой уста­новки:

·       во-первых, больные, жаждущие, требующие гипноза - либо они в прошлом испытали на себе благотворное влияние гипнотерапии и слепо уверовали в ее всемогу­щество, либо же — и таких больше — они наслышались о гипнозе от других больных, от своих знакомых и столь же твердо, как и испытавшие гипноз сами, уверены в том, что гипноз — панацея. Нередко больные этой первой ка­тегории напичканы антинаучными представлениями о «силе гипнотизера», о «флюидах» и т.п.

·       вторую категорию составляют больные, - относящиеся к гипнозу, так сказать, нейтрально, непредубежденно, иногда любопытствующие. Сюда же относятся и те боль­ные, которые направляются к психотерапевту врачами иных специальностей, рекомендующими им гипнотерапию.

·       третью категорию составляют больные предубежден­ные, относящиеся к гипнозу отрицательно. Чаще это лица, считающие гипноз шарлатанством, иронически к нему относящиеся. Значительно реже — лица, считающие гипноз особого рода «магией» и именно потому испытывающие перед ним непобедимый страх («засну и не проснусь», «лишусь своей воли» и т.п.).

Я буду говорить, конечно, лишь о больных первых двух категорий: поскольку о безусловных показаниях к гипнозу можно говорить лишь при алкоголизме (а алко­голики никогда почти не сопротивляются гипнозу), психотерапевту никогда не приходится добиваться во что бы то ни стало применения гипноза там, где налицо сопро­тивление или явно отрицательное отношение.

Итак, о первых двух категориях.

Сколь бы ни жа­ждал больной гипноза, никогда не следует идти за боль­ным и форсировать гипнотерапию. Первое посещение больного, как правило, без исключений, целиком должна быть посвящено клиническому обследованию и уточне­нию диагноза. Проводить сразу же гипноз невозможно уже по условиям времени, тем более, что первому сеансу внушения обязательно должно предшествовать разъясне­ние, соответственно той «нейтральной формуле», о кото­рой я уже упоминал. Формула эта, примерно, такова (во всех тех случаях, где гипноз применяется впервые):

«Я буду применять внушение; гипноз это и есть внушение, при котором сознание как бы убаюкивается, все окру­жающее уходит на второй план, и все мои слова и приказания остаются в сознании и беспрекословно выполняются. От вас требуется только одно; вы должны спокойно лежать (или сидеть) и внимательно слушать все, что я буду говорить. Будьте совершенно пассивны, в ча­стности, не старайтесь обязательно заснуть: заснете — хо­рошо, не заснете — тоже хорошо. Это не имеет никакого значения. Все равно, все будет происходить так, как я скажу».

Более осведомленным больным я объясняю, что речь идет о своеобразном, искусственно вызываемом су­жении сознания, благодаря которому повышается вну­шаемость.

Дальнейшее относится уже к технике введения гип­ноза, о чем уже было сказано, но это еще не все. Каково бы ни было впечатление от первого сеанса, я неизменно говорю (к концу его или по окончании):

«Очень хорошо, вы хорошо поддадитесь внушению; в сле­дующий раз пойдем дальше».

Всегда, однако же, надо быть готовым к заявлению, которое делает больной по окончании сеанса, примерно, в таком роде: «Я, собственно, ничего особенного не испы­тывал, а мог бы, и встать, я все кругом слышал» и т.п.. Эта, каждому психотерапевту хорошо знакомая форму­ла, многих смущает и, как мы уже говорили, заставляет подчас даже вовсе отказаться от гипноза. Подобный вывод, однако, совершенно необоснован. Здесь необходим тот такт, который легко приобретается на практике. Во-первых, чем больше опыта в гипнотерапии, тем реже приходится слышать подобные заявления. А, во-вторых, необходимо тут же использовать сделанное заявление с психотерапевтической целью:

«Конечно, ничего особенно­го вы не испытали, вы только пребывали в полном покое и, благодаря этому, все, что я говорил, окажет свое дей­ствие и уже в следующий раз, придя ко мне, вы мне это подтвердите, а ведь это только первый шаг». Таким об­разом, заявление, способное обескуражить врача, на са­мом деле может быть использовано им с психотерапев­тической целью.

Довольно сложно обстоит дело с первой категорией наших больных — жаждущих гипноза. Прежде всего, конечно, сюда относится большое число таких, которым гипноз совершенно бесполезен, в частности, например, больные шизофренией, страдающие импотенцией. Они, как правило, испробовали все решительно и нередко ждут чудес от гипноза. Но здесь речь и о тех больных, которым гипноз относительно показан. То обстоятель­ство, что они уже когда-то подвергались гипнозу и небез­успешно, отнюдь не является гарантией внушаемости в других условиях: за истекшее время, быть может, изме­нилась картина болезни сама по себе или в силу каких-либо привходящих обстоятельств. Но, кроме того, не­редко в таких случаях больные хранят в себе ту уста­новку на гипнотизировавшего их впервые, которая, бес­сознательно или сознательно, уменьшает их веру в ново­го врача. Поэтому и здесь показана та осторожность, та «нейтральность» исходных позиций, о которой мы гово­рили выше.

Очень важным я считаю следовать старому правилу, первоначально возникшему из стремления придать из­вестную таинственность процедуре гипноза, но, тем не менее, разумному, а именно: категорически запрещать больному говорить с кем бы то ни было о гипнозе. Это необходимо потому, что в противном случае из какого-либо случайного разговора больной может почерпнуть излишнее скептическое отношение к гипнозу и найти в этом пищу для утверждения своей «воли к болезни».

Этими замечаниями мы ограничиваемся, ибо все даль­нейшее зависит от того контакта, который создается между врачом и больным, от того психотерапевтическо­го контекста, в котором представлена гипнотерапия.

Мы уже неоднократно подчеркивали, что терапевти­ческая эффективность и эффектность гипноза — вещи разные. Нет никакой нужды, поэтому, обязательно доби­ваться глубоких степеней гипноза. Не этим определяется терапевтический эффект. Задача психотерапевта — уме­ло использовать фактор внушения, как такового, а это возможно сделать и в виде гипноза и в виде внушения в бодрствующем состоянии (на практике наиболее частого вида внушения). Такая установка к гипнозу со стороны врача психологически облегчает ему работу, избавляя от назойливого и парализующего вопроса в каждом случае: «удастся — не удастся»? Как видно из всего нашего из­ложения, мы, в нашем общении с больным, не подчерки­ваем слово «гипноз». Пусть больной сам решает вопрос, пребывает ли он в гипнозе или нет. Для успеха дела это совсем не так важно как принято думать.

Особого упоминания заслуживает так называемый катарзис, метод, эффективность которого некоторые за­рубежные психотерапевты явно переоценивают. Катар­зис ставит себе задачей оживление, воспроизведение в состоянии глубокого гипноза травмирующего пережива­ния, которому приписывается та или иная патогенная роль в картине болезни. В представлении аналитиков, т.е. последователей Фрейда, это переживание могло быть вытеснено, т.е. совершенно недоступно бодрствующему сознанию; погружение субъекта в глубокий гипноз, ослабляя критику, «цензуру» сознания, облегчает процесс извлечения из подсознательного травмирующего комплекса.

Таким образом, гипноз используется, прежде всего, для более тщательного собирания анамнеза путем наво­дящих вопросов и систематического побуждения к са­мому детальному освещению всех обстоятельств травмы.

Такого рода оживлению травмирующего комплекса может сразу же, или по мере тренировки в гипнозе, со­путствовать воспроизведение всей, так сказать, сцены травмы.

По существу речь идет, таким образом, об анализе не в бодрствующем, а в поверхностно-гипнотическом со­стоянии. Совершенно необязательно, однако, трактовать катарзис в плане психоаналитиков, как извлечение под­сознательных (в аналитическом смысле слова) комплек­сов. В частности, Оскар Фохт, предложивший метод катарзиса независимо от Брейера и Фрейда, был очень да­лек от фрейдовских концепций.

Нетрудно подметить, что механизма катарзиса — воспроизведение травмирующей сцены так, словно нечто давно прошедшее разыгрывается в данный момент, по­хож, как две капли воды, на то, что мы привыкли видеть у больных травматической истерией, когда в припадке, т.е. в момент ослабления сдерживающих, регулирующих тенденций бодрствующего сознания с документальной точностью воспроизводится какая-либо травмирующая сцена далекого прошлого —  атака, пленение и т. п.

И в катарзисе, и в истерическом припадке описанно­го типа речь идет, по существу, об истерических меха­низмах короткого замыкания, когда травмирующее пере­живание целиком овладевает субъектом. Оно настолько тяжело, что не укладывается в сознании, т.е. превышает способность субъекта к преодолению, к освоению и лик­видации (к психическому обезвреживанию). Это — те же механизмы, что и в истерических сумеречных состояниях, как правило, воспроизводящих то или иное травмирую­щее переживание.

В виде примера катарзиса приводим следующее на­блюдение:

Больной, 25 лет, из бедной крестьянской семьи. Наследственно не отягощен. 17 лет в период гражданской войны был взят в плен белыми, потребовавшими от него сведений о расположении штаба красных войск (больной, не состоя в армии, исполнял отдельные по­ручения штаба). Наотрез отказавшийся что-либо сообщить, больной был, подвергнут жестоким пыткам: ему жгли подошвы, кололи игла­ми, обливали кипятком и т. п. Все это не помогло получить необхо­димые показания, и больному был дан срок до утра следующего дня с тем, что, если он не даст требуемых сведений, то утром будет рас­стрелян. Больной был на ночь заперт на чердаке; на рассвете ему удалось бежать через слуховое окно (этому способствовало то об­стоятельство, что караулившие его были пьяны и крепко спали).

Вскоре после этого больной перенес один за другим сыпной и возвратный тиф. В дальнейшем возникает выраженное астеническое состояние с повышенной слезливостью, заметным ослаблением памя­ти, значительной истощаемостью на работе и повторяющимися время от времени сумеречными состояниями, о которых больной ничего не может сообщить.

Наличие неврологической микросимптоматики позволило трак­товать больного, как энцефалопата, у которого на фоне органической астенизации имеют место какие-то, очевидно, истерические эпизоды (никаких данных в пользу генуинной или симптоматической эпилеп­сии не было).

С целью уточнения характера этих сумеречных состояний было решено приступить к гипнозу. Больной оказался очень суггестивен. В первом же сеансе — глубокий гипноз, спонтанные высказывания, имеющие непосредственное отношение к травме 1920 года. После­дующая невнушенная амнезия. Во втором сеансе — катарзис: больно­му внушается эпизод с пленением белыми; бурная реакция, воспроиз­водится сцена пыток: задыхаясь, с лицом, искаженным величайшей мукой, со стиснутыми зубами больной руками и ногами отбивается от воображаемых палачей, кричит: «Жгите, колите, убивайте, все равно не скажу» и т.д. После выведения из гипноза больной тяжело дышит, жалуется на сильную слабость и разбитость во всем теле. Амнезия всего эпизода внушения. Тут же повторный гипноз с суггестией хорошего самочувствия и бодрости. Катарзис был повторен еще дважды и затем прекращен ввиду явной бесцельности.

Больной в катарзисе воспроизводил ту сцену, о кото­рой он рассказывал при собирании анамнеза и в подлин­ности которой не может быть сомнений. Что нового дал катарзис? В плане клинического исследования он только подтвердил психогенную природу тех сумеречных состоя­ний, которые отмечены были в анамнезе. Дал ли в этом случае катарзис какой-либо терапевтический эффект? Как у этого, так и других наших больных — никакого, что и заставляет нас относиться отрицательно к подобно­го рода приемам терапии, которые сами по себе, конечно, далеко не безразличны для больных.

Почему, на самом деле, воспроизведение тяжелого переживания должно способствовать освобождению от его гнета? В этих случаях авторы любят прибегать к по­нятию «отреагирования». Но может ли катарзис способ­ствовать пассивному забвению или активному преодоле­нию, т.е. отреагированию? Ни теоретически, ни на осно­вании нашего опыта мы не можем признать этой способ­ности голым воспроизведением травмы устранить ее последствия и потому считаем терапевтическую эффек­тивность катарзиса равной нулю.

Что же касается значения катарзиса, как средства уточнения анамнеза, то, выражаясь простым языком, осо­бенно истеричных субъектов подчас удается побудить в состоянии гипноза к большей откровенности и узнать то, что утаивалось при собирании анамнеза. Но и в подоб­ных случаях речь отнюдь не идет, как ошибочно считал Фрейд, об извлечении «вытесненных», «подсознательных» комплексах, о которых субъект будто бы ничего не знает в бодрствующем состоянии, а лишь о собирании таких сведений, о которых больной в силу тех или иных моти­вов не говорил врачу. И когда, по мере углубления кон­такта с больным, задается вопрос, «Почему же вы ни­чего не говорили вне гипноза об этих обстоятельствах» (сообщенных в катарзисе), —  неизменно получается ответ: «вроде стеснялась, не решалась, боялась, что вы не станете меня лечить» и т.д.

Если, таким образом, у некоторых категорий больных катарзис может явиться мероприятием, способствующим уточнению анамнеза, то мы все же должны предупре­дить о том, что здесь необходима большая осторожность в оценке добываемых сведений. Поскольку в этих слу­чаях речь идет, как правило, об истеричных субъектах, нередко склонных к разного рода фантастическим вы­мыслам и обманам, необходимо вооружиться макси­мальным скептицизмом в отношении данных катарзиса и, насколько возможно, стараться объективно их проверить. Известны случаи, когда даже очень опытные кли­ницисты и психотерапевты с такого рода «катарзисом» впадали в ошибку, принимая на веру всякие фантастические вымыслы больных.

Ликбез по гипнозу

Готовы набрать, остановитесь. Четко сформулируйте запрос. Пожалуйста, предварительно посмотрите статьи о гипнозе, дабы иметь ясное представление о явлении и быть может развеять страхи и мифы:

❂ Что такое гипнотерапия? О мелких бесах человеческой психики.
❂ Мифы и факты о гипнозе. Правила эксплуатации подсознания.
❂ Что такое гипноз с научной точки зрения и без умных слов?
❂ Социофобия: мелочи жизни. Отзывы.
❂ Как простить человека, когда не можешь его простить?
❂ О психосоматике. Лекция в Психологическом Институте Российской Академии Образования.
❂ Гипноз мифы и факты. Лекция в Первом МГМУ им. И. М. Сеченова.
❂ Лекция по гипнозу в Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической Лиге.
❂ Лекция по гипнозу и гипнотерапии в РГГУ.
❂ Группа ВК «Лечение страхов и фобий. Обучение гипнозу»
❂ Группа FB «Психосоматика. Лечение страхов и фобий гипнозом»

Оценка статьи:

(Пока оценок нет)

Загрузка...

Поделиться с друзьями: