Психологическая коррекция после лечения рака четвертой стадии

Про Татьяну Пазгерт минские СМИ писали «За три года борьбы с раком последней, четвертой стадии этой хрупкой женщине пришлось пройти через многое: клиническая смерть – сердце не справлялось с нагрузками, ожог горла после смены препаратов для химиотерапии, из-за которого она могла никогда не заговорить, паралич ног, развод с мужем… Но она победила».

О том, какой ценой досталась эта победа, Татьяна рассказала в другом месте — на моем сайте, где она, как и все мои пациенты, оставила свой отзыв. Дело в том, что лечение рака — это тот случай, когда «лекарство страшнее болезни». Две трети онкобольных не выдерживают принятые сегодня репрессивные формы терапии и погибают вместе со своим раком. Выжившие нередко получают расстройства нервной системы. Иногда настолько серьезные, что даже победа над смертельным недугом не приносит радости. Так было и с Татьяной. Она писала, что после выписки чувствовала себя как выжатый лимон. Все силы отданы на борьбу за свою жизнь. Остался только животный страх не упустить что то важное, не утратить контроль за всем происходящим, что может повлиять на жизнь и здоровье. О причинах расставания с беспечностью можно только догадываться, но факт остаётся фактом: три года битвы не на жизнь, а на смерть, научили ее полагаться только на саму себя, а сломанная психика стала превращать любую подозрительную мысль в шок или панику. Татьяна писала, что в этой ситуации обратилась ко мне: как жить дальше? Я провел диагностику и ответил: «Всё возможно исправить».

Дальше предоставлю слово самой Татьяне: «За год было проведено больше 30 длительных сеансов. Боролись со страхом и паникой. Помню, в гипнозе нахожу себя на тропинке. Стою и боюсь шага ступить. Страх и ужас сковал меня всю. Рыдаю. В голове звучит: «Туда нельзя! Там опасно! Сюда тоже нельзя!» Я даже вспоминаю, как я три раза спросила у Геннадия: «Мне правда можно это сделать?» A затем, после разрешения, мне было жутко приступить к исполнению — тело сковано, сердце бьется, в голове острая пульсирующая боль. Я снова расплакалась, говорю Геннадию, что я не могу, что мне очень страшно. А он мне в ответ: «Ты в безопасности, делай то что ты хочешь!», но ничего не могу с собой поделать — ступор».

Сеас, который описывала моя пациентка, продолжался долго, потому что, как выяснилось, мешали ещё два запрета (всего их было выловлено более десятка). После их проработки, симптоматика наконец-то стала ослабевать. Татьяна по этому поводу пишет: «Я с легкостью с восторгом прошла весь путь заново».

Подводя итоги психокоррекции, она сравнивает свои ощущения с ситуацией, когда компьютерную программу откатывают на прежнюю версию. «Геннадий как бы откатил мою психику, потому что заработали рецепторы — стали удивительно вкусными многие привычные продукты. Исчез дискомфорт — на смену ему пришли другие ощущения, очень комфортные. Появился сильный прилив сил, бодрость и оптимизм. Неожиданно стала левшой, сильно удивив близких. Испугалась и написала Геннадию: что делать? А тот: не сопротивляйся! Я и сейчас периодически превращаюсь в левшу. В общем, результатом лечения у Г.Ю.Иванова стала на 200% работающая память, сознание спокойного контроля над всей своей жизнью, полное отсутствие панических и шоковых настроений. Если сравнивать нынешнее состояние с тем, которое было, когда впервые обратилась в Геннадию, то положительные изменения составили 65%. Сейчас с уверенностью могу сказать, что в нашей психике нет недосягаемого!»

Полный текст отзыва можно прочитать на google map, а я хочу сказать, что психологическая реабилитация онкобольных не может считаться необязательным довеском. Пример, Татьяны Пазгерт показывает, что психическое истощение онкобольного может не позволить ему осознать свое физическое выздоровление. Нужна помощь. В противном случае Ад продолжит свое существование в голове выздоровевшего онкобольного.