Вера как предпосылка гипноза.

Глава из книги Гримака Л. П. "Тайны гипноза. Современный взгляд".

Не все верят в одно и то же, но каждый верит во что-нибудь. П. Джонсон.
...Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. Мр. 9:23

В психотерапии не так уж редко бывают случаи, когда субъект оказывается негипнабельным и объясняет это тем, что он «не верит в гипноз». Хорошим утешением для психотерапевта при этих неудачах могут служить евангельские строки: «И не совершил (Иисус) там многих чудес по неверию их» (Мф. 13:58). Они подтверждают то обстоятельство, что вера обладает большей понуждающей силой, чем гипнотическое внушение и что последнее приобретает действенность только в том случае, если оно активизируется внутренним доверием индивидуума. Это обстоятельство чаще всего учитывается опытным гипнотерапевтом в лечебной практике, и он различными способами стремится повысить «веру в гипноз» у пациентов, поступающих к нему впервые.

   Вместе с тем, сама теоретическая сторона проблемы взаимоотношения гипноза и веры разработана весьма слабо и в основном в связи с трудностями исследования последней. Дело в том, что полноценному изучению общепсихологического феномена веры в определенной мере всегда препятствовала вера религиозная. Всякий раз, когда в работе затрагивалось понятие веры, на первом плане неизбежно оказывалась монументальная проблема религиозной веры, и она заслоняла собой лишенную экспрессивных атрибутов, но фундаментальную по своей природе веру нерелигиозную.

   Показательно здесь то обстоятельство, что до сих пор учебники психологии обходят молчанием это фундаментальное явление нашей душевной жизни, а сам термин «вера» представлен далеко не в каждом психологическом словаре.

   В то же время о религиозной вере написано великое множество работ не только теологами различного толка, По и представителями академической науки. Но поскольку религиозная вера с точки зрения своих психологических особенностей есть лишь частный случай феномена веры и представляет собой совершенно особый аспект духовной жизни, в данной работе ее касаться мы не будем.

   Вера — фундаментальное свойство самоорганизации сознания человека. Первичным видом веры следует считать убежденность в реальности окружающего мира, так как именно эта вера отражает и утверждает в нашем сознании тот исходный, простой и неустранимый факт, что каждый из нас представляет собой реальную часть проявленной жизни. Иными словами, признание объективности внешнего мира необходимым образом требует признания факта собственного существования в этом мире. И наиболее точным словесным выражением, означающим факт истинности личного бытия, является церковно-славянское речение: «Я есъм».

   Другой неотъемлемой особенностью веры является ее постоянная нацеленность на будущее и какая-то, до конца еще не выявленная, органическая связь с грядущим. Можно лишь говорить о том, что вера является изначальным и непременным условием достижения будущего, так как формирует для этого необходимые психофизиологические предпосылки и в этом смысле представляет собой атрибут жизни. Именно поэтому, с какой бы стороны мы ни подошли к содержанию понятия веры, мы непременно сталкиваемся с ее центральной жизнетворящей ролью, которую очень точно передает знаменательная фраза: «Жить — значит верить в жизнь».

   Своеобразный аналог этой мысли содержится в поэтических строках Максимилиана Волошина, подкупающих своей философской глубиной и точностью:

И человек не станет никогда
Иным, чем то, во что он страстно верит.

   Известный русский философ Владимир Соловьев (1853-1900) усматривал несомненную конструктивную роль веры и в социальных процессах. Повседневные проявления личных убеждений он называл «подвигом веры», полагая, что именно «в нем вся сила человека». «Кто не способен на этот подвиг, — утверждал философ, — тот ничего не сделает и ничего не скажет человечеству... Творят жизнь люди веры» [1] .

   В настоящее время огромный жизненный потенциал, которым обладает феномен веры, может получить некоторое объяснение лишь с позиций энергоинформационных взаимоотношений в живых системах. С этой точки зрения личностная вера представляет собой некий концентратор энергии, способный сообщать субъективному образу, воплощающему объект веры, большую дополнительную активность, когда вера, включенная в предстоящее начинание, обеспечивает ему надежный успех. Действием целенаправленной психической установки энергетизированный верой образ формирует в пространственном поле канал, в котором устанавливаются предварительные связи с реальным объектом веры на информационном уровне. Именно эти биополевые связи предваряют и предуготавливают последующий психологический и физический контакты личности с объектом веры.

[1] Соловьев Вл. Сочинения. В 2 т. — М., 1988. Т. 2. — С. 303.

   Аналогичным образом вера в объект, находящийся за пределами физической досягаемости, может обеспечить субъекту контакт с ним лишь на энергоинформационном уровне, не ограничиваемом расстоянием. В этом случае, не имея для суждений о предмете веры рациональных доводов, основанных на данных чувственной сферы, индивид использует интуитивное познание, формирующееся на уровне биополевых связей.

   В чисто функциональном плане вера представляет собой способность психики человека повышать свою внутреннюю устойчивость за счет формирования более или менее длительно действующих «рабочих истин» в жизненных обстоятельствах с низкой информационной определенностью. «Рабочими истинами» мы называем сумму сведений о предметах и явлениях, которые оказываются пригодными для эффективного использования в практической жизни. Этот вид информации, как правило, создается на основе рационально-логических процессов мышления и существует в виде практических и естественнонаучных сведений, философских теорий. В тех случаях, когда основой веры становятся результаты исследований фактов реальной действительности, принято говорить о знании.

   «Знание, — говорит Э. Фромм, — начинается с осознания обманчивости наших обычных чувственных восприятий в том смысле, что наше представление о физической реальности не соответствует истинной реальности и, главным образом, в том смысле, что большинство людей живут как бы в полусне, пребывая в неведении относительно того, что большая часть всего, что они почитают за истину, или считают самоочевидным, всего лишь иллюзия, порожденная суггестивным воздействием социальной среды, в которой они живут... Знать — значит проникнуть за поверхность явлений и, сохраняя критическую позицию, стремиться активно приближаться к истине» [1] . Наши знания по сути дела всегда являются «рабочими истинами», так как никогда не бывают окончательными и всегда содержат в себе большую или меньшую долю веры.

   Наряду с рационально-логическим методом познания существует и другой — метод созерцания. Некоторые ученые (М. Вертгаймер, Ж. Адамар, Г. Рагг и др.) полагают, что такого рода исследовательский и творческий процесс имеет общие черты (как внешние, так и внутренние) с состоянием гипноза.

   Большое значение этому методу в научном познании придавал, в частности, академик ?. В. Раушенбах. Он различал два способа получения знаний: первый — основан на логике (источник дискурсивного знания), второй — интуитивно-об- разное познание. «Последним, — отмечал он, — обычно пренебрегают, оно считается уделом чудаков-поэтов, но я повторяю опять: очень глубокие истины получаются именно на этом древнем пути» [2] .

   Характерно, что знания, добытые собственной разумной деятельностью индивида, составляют лишь ничтожную часть той информации, которую он усваивает, овладевая богатством общечеловеческой культуры. Важно при этом, что все эти знания становятся личностно-приемлемым достоянием именно посредством веры в их истинность. С этой точки зрения можно говорить о том, что знания приобретают действенность только в том случае, если они приобретают статус веры

[1] Фромм Э. Иметь или быть? — М., 1990. — С. 47-48.
[2] Интервью с Б. В. Раушенбахом // Вопросы философии. 1989. — № 4. — С. 110.

   Вера в некий объект без достаточного разумного основания превращается в иррациональную веру. Основания такой веры лежат глубже знания и мышления. Вера по отношению к ним выступает как факт первоначальный и потому сильнее их. Очень часто такого рода вера несет в себе некое глубинное жизнеорганизующее, психотерапевтическое предназначение.

   Повседневный опыт свидетельствует, что, как и всякая психологическая функция, функция веры при определенных условиях может ослабевать, и тогда у данной личности развивается синдром неверия, отрицательным образом воздействующий на все аспекты жизнедеятельности организма. Примечательно, что человек при этом буквально «отламывается неверием» от жизни, как это очень точно сказано в Евангелии (Рим. 11:20).

   В этом отношении весьма показательным является факт из биографии Льва Николаевича Толстого, подробно описанный в его дневнике. Речь идет о периоде жизни писателя, когда он задался целью найти разумное объяснение собственному земному существованию. Известно, что в течение некоторого времени эта проблема не могла быть им положительно решена и это обстоятельство повергло его в тяжелейший душевный кризис.

   Огромная внутренняя работа, проделанная писателем, не привела к формированию разумных оснований жизни, но открыла некий новый конструктивный фактор, который непосредственно стимулирует человеческое желание жить — веру. В связи с этим в дневнике писатель отмечал, что кроме разумного знания, которое представлялось единственным объяснением осмысленности жизни, он пришел к признанию того, что «у всего живущего человечества есть еще какое-то другое знание, неразумное — вера, дающая возможность жить. Вся неразумность веры оставалась для меня та же, как и прежде, но я не мог не признать того, что она одна дает человечеству ответы на вопросы жизни и, вследствие того, возможность жить» [1].

   С давних времен существовало великое множество различного рода народных средств, укрепляющих способность человека верить в свои внутренние жизненные силы и целебные свойства природных факторов. Это обстоятельство объясняется тем, что в процессе филогенетического развития человек лишился подавляющего большинства генетически закрепленных форм поведения — инстинктов. С. Н. Давиденков этот факт комментировал так: «У человека, кроме сосательного инстинкта новорожденного и полового инстинкта взрослого, нет, кажется, никаких других настоящих инстинктов» [2]. Животное наследование врожденных реакций у человека было замещено выраженной пластичностью его мозга, сверхбыстрой подвижностью нервных процессов, которые и обеспечили высокую способность к обучаемости.

   Несомненно, что именно в процессе эволюции в качестве главного компенсаторного и адаптационного механизма, направленного на повышение надежности поведенческих стереотипов у человека начал формироваться психический аппарат веры.

[1]  Толстой Л. Н. Исповедь. Тайный дневник. — Ростов-на-Дону, 1998. — С. 42-43.
[2]  Давиденков С. Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. — Л., 1947. — С. 110.

   По существу, «матрица веры» могла сформироваться только с развитием структуры левого полушария и его важнейшего функционального образования — системы речи. В своем наиболее элементарном проявлении роль веры состоит в том, чтобы словесным образом подтвердить реальное наличие определенного значимого факта в окружающей действительности (в собственном субъективном мире) или же, наоборот, усомниться в нем и даже отвергнуть как несуществующий.

   В связи с этим вера обязательно основывается на предварительной оценочной операции, представляющей некоторый уровень анализа и обобщения жизненного опыта индивидуума, пусть даже на интуитивном уровне.

  Логико-синтетические процессы, протекающие в речевых центрах левого полушария мозга, составляют филогенетически новый вид познания, принципиально отличающийся от более ранней формы чувственного познания, ведущая роль в котором принадлежит правому полушарию. Очень важно при этом, что деятельность механизма веры теснейшим образом связана с системой витальных эмоций, которые чувственно опосредуют ее дифференцировочную функцию, сообщая мощный энергетический заряд деятельности, сопряженной с верой, несущей положительную модальность.

   Представление о том, что вера является атрибутом функции левого полушария, подтверждается и тем обстоятельством, что именно она моделирует личностное будущее. Я. Я. Брагина и Т. А. Доброхотова будущим называют «время до наступления реальности индивидуального времени человека», подчеркивая, в частности, его особенность: «При представленности будущего в сознании (необыкновенно действенном при включении аппарата веры — Л. Г.) это обстоятельство приобретает исключительную целесообразность и активный смысл. В случае известности будущего немыслимы произвольность, целенаправленность и действенность поведения человека» [1].

   Таким образом, вера — это результат в различной степени опосредованного разумом внушения, она — продукт начальной, а затем — более высокой культуры.

   Как всякое культурное приобретение, вера в принципе призвана регулировать (чаще всего затормаживать) те формы реакций, которые достались человеку от первобытных предков. И поскольку гипнабельность и внушаемость являются филогенетически более ранними качествами психики, с указанной точки зрения становится понятно, почему «неверие их» помешало Иисусу совершить чудеса: вера как бы санкционирует действенность внушения, а отсутствие веры — снижает его. Это правило применительно к любому лечебному воздействию: не только при помощи слова, но в определенной степени — даже химического вещества. Известно, что многие фармакопрепараты теряют свою эффективность при отсутствии веры в них.

   Одновременно с формированием субъективной «матрицы веры» на протяжении веков складывалась обширная и многоаспектная система социально-биологической интенсификации и активизации самой веры как психического феномена средствами первобытной магии, а позже — религиозными культами.

[1] Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А. Функциональные асимметрии мозга. — М., 1981. — С. 169.

    Среди многих бед, подстерегающих человека будущего, таких как экологические и демографические кризисы, агрессивность крепнущей контркультуры, рост наркомании и пр., в полной мере актуализируется еще одна серьезнейшая проблема — теряемая человеком способность верить во что-либо, в том числе — в себя.

   Наблюдающаяся в настоящее время супертехнизация и, в особенности суперкомпьютеризация общества, приводит к тому, что человек все больше перекладывает ответственность за планирование и осуществление деятельности на технику, тем самым все меньше пользуясь верой в себя и все сильнее проникаясь доверием к «сотрудничающим» с ним механизмам. В связи с этим уместно заметить, что функция психики, которая редко востребуется жизнью, ослабевает и со временем подвергается обратному развитию.

   В свою очередь, ослабевающая вера в себя снижает человеческую жизнеспособность. Как утверждал видный российский философ И. А. Ильин, «вера всегда остается первичной силой человеческой жизни, — совершенно независимо от того, понимают это люди или нет» [1].

   Существует и менее грозный вариант психического ущерба человека от грядущей замены «веры в себя» на «веру в машины». На него также указывал И. А. Ильин в завершение предыдущей мысли: «Есть некий духовный закон, владеющий человеческой жизнью; — говорил он, — согласно этому закону, человек сам постепенно уподобляется тому, во что он верит. Чем сильнее и цельнее его вера, тем явственнее и убедительнее обнаруживается этот закон» [2].

   Фетишизируя машину, люди постепенно начинают перенимать ее свойства, невольно теряя свои с таким трудом обретенные в ходе эволюции гуманистические качества. Эта тема сама по себе достойна отдельного разговора, что же касается возможного снижения при этом качеств гипнабельности и внушаемости, то психотерапевтов здесь выручает та же самая машина: в настоящее время разрабатывается высокоэффективный компьютерный метод психофизиологического воздействия — супергипноз виртуальной реальности, речь о котором пойдет ниже.

   Главное отличие этого метода от классического гипноза состоит в том, что сам процесс гипнотизирования и последующего программирования осуществляется не на основе активизации соответствующих ассоциаций, как это бывает при обычном словесном внушении, а прямым воздействием импульсации на сенсорные системы организма, формирующие нужную степень интенсивности измененных состояний психики. В данном случае гипнокоррекционная стимуляция производится не через систему словесных раздражителей, а формируется компьютерными программами в виде соответствующих полисенсорных (первосигнальных) воздействий. Именно эта часть процедуры гипнотизирования считается наиболее сложной методически и, кроме того, более или менее сознательно всегда «санкционируется» личностной системой веры.

[1]  Ильин И. А. Путь к очевидности. — М., 1993. — С. 137.
[2] Там же. С. 140.

   Иными словами, гипноз в психическом пространстве виртуальной реальности, создаваемой компьютером, формируется не столько речевыми внушениями, сколько особой организацией реальной импульсации, подающейся на рецепторные аппараты организма и в этом отношении механизм программирования стоит ближе к действию галлюциногенов. Последнее же, как известно, практически не зависит от феномена веры, контролирующей лишь сферу тех культурных явлений, которые связаны с речью.

   Таким образом, с разработкой технических средств виртуальной реальности, воздействующих на психофизиологическое состояние, появилась возможность введения в гипноз любого человека, изъявившего желание на проведение данной процедуры. И в этом случае эффект гипнотизирования не будет зависеть от личностной «веры в гипноз». Именно таким образом становится близкой к свершению — самая «радужная мечта» гипнотизеров всех времен — стопроцентная гипнабельность пациентов.

◉ Влияние на рефлексы в гипнозе.
◉ Научные эксперименты по гипнозу.
◉  Использования гипноза для обезболивания
◉  Как и в чем эффективен гипноз в спорте?
◉ Об аутогенной тренировке. Что такое самогипноз?
◉ Власть разума над инстинктами.
◉ Сравнение инстинктов самосохранения индивида и вида как целого.
◉ Эксперименты по гипнозу.

Оценка статьи:

(Пока оценок нет)

Загрузка...

Поделиться с друзьями: